Любовь в его смирении. Часть 3. - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Вольный свидетель.
Прошло уже несколько месяцев, но моя жена не могла забеременеть от своих любовников. Я рассказал ей, что видел, как она брала в рот. Она не разозлилась, спокойно объяснила, что мужчины согласны в нее кончить, но она тоже должна удовлетворять их желания. Что не всегда секс ведет к зачатию. А после того, как кончили раз, все последующие половые акты за день с любовником просто игра, и он может кончить ей куда захочет. А в дни без овуляции, шанс беременности никакой.
— Поэтому, мне приходится с ними заниматься сексом просто так.
— Приходится? — саркастически спросил я.
— Ладно, мне это нравится, — рассмеялась она, — это очень приятно. Я хотела бы тебе передать эти чувства, но не могу. Ты не поймешь.
Я остался в смешанных чувствах. Она не упрекнула меня в слежке, просто объяснила, так просто, понятно.
— Ты знаешь, я думала о моих встречах, как ты меня провожаешь и встречаешь, к моим любовникам. О том, что ты рассказал, что видел в кабинке, — мы лежали в кровати, готовясь ко сну, — нам нужно сделать это вместе.
— В каком смысле, — не понял я.
— Я хочу, чтобы ты был частью этого процесса. Не просто в стороне, но полностью вовлеченным. Ты ведь всегда говорил, что хочешь быть рядом, поддерживать меня. Ты за меня волнуешься. Я думаю пришло время для тебя увидеть, что на самом деле происходит, и быть частью всего этого. Тебе не нужно скрываться от этого. А сейчас у меня есть повод тебя пригласить.
— Ты хочешь, чтобы я был рядом, когда это происходит? Ты хочешь, чтобы я видел все. Ты серьёзно?
— Да, я хочу, чтобы ты был с нами, чтобы ты видел, как это происходит от начала и до конца. От момента полного поцелуя, до момента, когда в меня кончают. Это происходит. Но еще я хочу, чтобы ты меня подстраховал.
— В каком смысле?
— Врач сказал, что мне нужно для зачатия больше половых актов и больше спермы, тогда больше шансов, что получится. Мы уже столько пытаемся, прошел почти год. И те десятки парней не смогли…
Десятки парней? Я только сейчас понял, как много у нее было после меня мужчин. Сколько всего, 30, 60?
— Сколько у тебя было парней, — спросил я ее, оборвав на полуслове.
Она повернулась и залепила мне пощечину.
— Не перебивай меня. Ты знаешь, как мне это не нравится.
— Сколько?
— Я не знаю.
— 30?
— Где-то больше. После 50 я перестала считать. Но это за все время, еще до знакомства с тобой.
— И когда ты перестала считать?
— В прошлом году. И давай не будем больше про это.
В прошлом году мы только начали обсуждать. Значит все время, пока она была со мной, она мне изменяла. Я лежал, потрясенный ситуацией. Но она изменяет мне сейчас, с моего согласия, глупо устраивать скандал о прошлых изменах.
— Ты меня слушаешь? — спросила она?
— Что, да.
— Если за столько времени не получилось, надо, чтобы в меня кончили несколько человек. Тогда я получу очень много спермы и шанс зачатия будет выше. Я уже договорилась с моими…друзьями. Мое фертильное окно будет через неделю и всего дней 5. Но за это время они должны успеть. Чтобы быть точной, я взяла неделю отпуска для нашего марафона. Понимаешь? Но я не могу доверять, что кто-то из них не слетит с катушек или мне будет больно. Ты должен будешь остановить. Я не уверена, что справлюсь со всеми, а они поймут, что хватит.
— Ты хочешь, чтобы я видел, как они… оплодотворяют тебя? Ты серьезно? Ты хочешь, чтобы я стоял рядом и наблюдал за этим?
— Это наш шанс, и я не хочу, чтобы ты чувствовал, что ты не участвуешь в этом. Ты ведь не хочешь быть совсем уж только сторонним наблюдателем, верно? Ты будешь рядом, ты будешь здесь, и ты увидишь, как это происходит — как они будут завершать то, что нам нужно. Ради чего все это было сделано.
— Ты говоришь, что я буду участвовать, но в какой роли? В роли зрителя, просто смотрящего на все?
— Да, но это не просто наблюдение. Ты будешь частью этого, ты будешь видеть, как всё начинается и заканчивается, и это очень важно. Ты всегда был рядом, и в этот момент твоя роль будет заключаться в том, чтобы поддерживать, быть свидетелем, а не оставаться сторонним человеком. Это что-то, что ты должен увидеть, чтобы понять, почему это так важно для меня, для нас. Ты ведь сможешь подстраховать меня? Я прошу. Ты будешь свидетелем зачатия. Ты будешь рядом, ты будешь свидетелем того, как начинается новая жизнь. Ты не должен чувствовать себя слабым или униженным, потому что это важный момент, и ты имеешь право быть частью этого. Ты будешь рядом, ты будешь поддерживать, и я уверена, что ты поймешь, почему это важно для нас обоих.
— Дай мне время подумать.
— Его не так много, — она ласково коснулась моих волос. — И еще одно, — она повернулась ко мне, обняв за голову и посмотрев своими ясными глазами в мои, — у меня не будет времени на поездки. Все будет происходить здесь, лучше всего будет, если это будет происходить в нашей квартире. У нас есть наша собственная атмосфера и в этом не будет никакой напряженности. Это должно быть в безопасной обстановке, где мы можем быть расслабленными. Хорошо.
Мысль о том, что она предложила проводить все это здесь, в нашей квартире, как мне вообще это пережить. И все-таки, в какой-то момент, я осознал я не могу с этим бороться. Я не могу и не буду противиться тому, что она хочет. Потому что, в конечном итоге, я не могу ничего изменить.
Раньше я мог на время отбросить мысли, но сейчас это будет преследовать меня. Все здесь будет говорить о ее изменах, и я ничего не могу с этим поделать. Как я буду смотреть на кровать, в которой мы спим, не думая о том, что она станет местом, где она будет отдавать себя чужим мужчинам? Когда я буду ложиться спать, каждое прикосновение к ней будет напоминать мне о тех моментах, когда ее тело изгибалось в чужих объятиях. Принять это, быть частью этого, смириться с тем, что я никогда не смогу быть для нее тем, кем должны быть мужчины — вот это и есть мое унижение. Это мое место. Я согласно кивнул головой, отвернулся и тихо заплакал.
Время овуляции подходило. Я с трепетом в сердце ожидал этого момента и подошел первый день. Они пришли. Я задержался на работе и когда пришел, то все были дома.
Я толкнул дверь спальни, и сердце забилось быстрее. Свет был приглушен, только лампа в углу бросала мягкие тени на стены. Они были там — трое черных мужчин, приглашенных ею. Их фигуры заполняли пространство, будто вырезанные из гранита. Широкие плечи, бугры мышц под темной кожей, блестящей от света, руки, что казались способны сокрушить все на своем пути. Они стояли уверенно, их движения были плавными, но в каждом жесте чувствовалась сдерживаемая мощь.
А потом я увидел ее. Мою жену. Она сидела на краю кровати, и на их фоне казалась почти невесомой, хрупкой, как фарфоровая статуэтка. Ее тонкие запястья, изящная линия шеи, легкое платье, обнимающее ее фигуру, подчеркивали женственность, такую уязвимую рядом с их грубой силой. Она посмотрела на меня, ее глаза сверкнули — смесь вызова и чего-то, что я не мог разгадать.
— Привет, ты готов?
Я лишь мог кое-как кивнуть в ответ и присесть напротив, не в силах ничего сделать. Они обступили ее, один из них, самый массивный, с мышцами, перекатывающимися под кожей, протянул руку и медленно стянул платье с ее плеч. Ткань соскользнула, обнажая ее бледную кожу, и она осталась голой. Двое других присоединились, их большие ладони скользили по ее плечам, талии, и она не сопротивлялась, была покорной. Они снимали с нее остатки одежды с какой-то неторопливой уверенностью, и каждый их жест подчеркивал, насколько она мала по сравнению с ними.
Она опустилась на колени, ее движения были плавными, почти грациозными, но в них чувствовалась покорность. Я смотрел, как ее хрупкая фигура оказалась ниже их поясов, ее длинные черные волосы рассыпались по плечам, а кожа светилась в полумраке. Они переглянулись, их губы изогнулись в легких ухмылках, и один за другим начали расстегивать штаны. Когда одежда упала, я увидел их — их члены, большие, бугристые, такие же мощные, как и они сами, контрастировали с ее миниатюрностью. Мое дыхание сбилось, горло сжалось, но я не мог отвести взгляд.
Она протянула руки, ее тонкие пальцы, такие хрупкие, что казались неспособными удержать что-то столь массивное, обхватили член одного из них. На их фоне ее ладони выглядели крошечными, почти детскими, и этот контраст — ее хрупкость против их грубой мощи — резал глаза. Она двигала руками медленно, ее движения были уверенными, но в них было что-то подчиненное. Они смотрели на нее сверху вниз, их мускулистые торсы возвышались, как башни, а она казалась такой маленькой, почти потерянной среди них.
Один из них, с руками, покрытыми венами, как канатами, взял ее за голову. Его пальцы запутались в ее волосах, и он мягко, но властно притянул ее ближе. Ее приоткрытые губы коснулись его большой головки, и я услышал тихий, влажный звук, который эхом отозвался во мне. Она начала, ее движения были ритмичными, почти гипнотическими, и я видел, как ее хрупкое тело слегка дрожало от напряжения. Ее глаза были полузакрыты, а пальцы все еще сжимали его ноги, будто она пыталась удержать контроль. Они стояли вокруг, их дыхание становилось громче, их силуэты закрывали свет, и я чувствовал себя невидимым, но прикованным к этой сцене. Ее хрупкость, их мощь, ее действия — все это смешалось в моей голове, и я не знал, что сильнее: боль, унижение или что-то, чему я не мог дать имени.
Они приподняли ее, и положили на кровать, она лежала на спине на спине, ее голова свисала с края, длинные черные волосы касались пола, как черный водопад. Ее тело — среднего роста, с упругой большой грудью, где большие ареолы и сочные соски торчали, как спелые ягоды, и красивой жопой, что колыхалась от каждого движения — выглядело хрупким, почти раздавленным под их мощью. Они, трое здоровенных черных мужиков, с мускулами, как у быков, возвышались над ней как исполины.
Один из них, с торсом, как у чертова бульдозера, стоял перед ее лицом. Его огромный, бугристый член, толстый, как мое запястье, торчал прямо перед ее губами. Он без всяких прелюдий засунул хер ей в рот. Я смотрел сбоку, как ее толстые